Неточные совпадения
Цветы и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага, прощаясь с любовницами и женами, высокими, стройными, в монистах и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь, а носильщики между тем при криках, бранях и понуканьях, нацепляя крючком по девяти пудов себе на спину, с шумом сыплют горох и пшеницу в глубокие суда, валят кули с овсом и крупой, и далече виднеют по всей площади кучи наваленных в пирамиду, как ядра, мешков, и громадно выглядывает весь хлебный арсенал, пока не перегрузится весь в глубокие суда-суряки [Суда-суряки — суда, получившие свое название от
реки Суры.] и не понесется гусем вместе с весенними
льдами бесконечный флот.
В тот год зима запоздала, лишь во второй половине ноября сухой, свирепый ветер сковал
реку сизым
льдом и расцарапал не одетую снегом землю глубокими трещинами. В побледневшем, вымороженном небе белое солнце торопливо описывало короткую кривую, и казалось, что именно от этого обесцвеченного солнца на землю льется безжалостный холод.
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву, девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя на
реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины
льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
В одно из воскресений Борис, Лидия, Клим и сестры Сомовы пошли на каток, только что расчищенный у городского берега
реки. Большой овал сизоватого
льда был обставлен елками, веревка, свитая из мочала, связывала их стволы. Зимнее солнце, краснея, опускалось за
рекою в черный лес, лиловые отблески ложились на
лед. Катающихся было много.
Иногда же, напротив, едешь по Лене от станции до станции, любуешься то горами, то торосом, то есть буграми
льда, где Лена встала неровно; иногда видишь в одном месте стоит пар над
рекой.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять вышел на крыльцо. На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С
реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался
лед.
На
реке шло то же странное сопенье, шуршанье, треск и звон
льда.
Поэтому если снег выпал рано, то по
реке надо ходить осторожно, все время пробуя
лед толстой палкой.
Хей-ба-тоу тоже решил зазимовать на Кусуне. Плавание по морю стало затруднительным: у берегов появилось много плавающего
льда, устья
рек замерзли.
Любимое местопребывание ее — это
реки, обильные рыбой, и в особенности такие места, которые не замерзают и где есть около берегов пустоты подо
льдом.
Река Бикин в среднем течении. — Зимняя охота на кабанов. — Вечеринка в юрте. — Недоразумение с разменом денег. — Представление туземцев о расстояниях. — Елка в лесу. — Игры на
льду. — Лотерея.
За последние четыре дня
река хорошо замерзла.
Лед был ровный, гладкий и блестел как зеркало. Вследствие образования донного
льда и во время ледостава вода в
реке поднялась выше своего уровня и заполнила все протоки. Это позволило нам сокращать путь и идти напрямик, минуя извилины
реки и такие места, где
лед стал торосом.
Солнечные лучи проникали под
лед и освещали дно
реки.
Между тем погода начала хмуриться, небо опять заволокло тучами. Резкие порывы ветра подымали снег с земли. Воздух был наполнен снежной пылью, по
реке кружились вихри. В одних местах ветром совершенно сдуло снег со
льда, в других, наоборот, намело большие сугробы. За день все сильно прозябли. Наша одежда износилась и уже не защищала от холода.
История залива. — Тихая пристань. — Пост Ольги. — Крестовая гора. — Манза-золотоискатель. — Птицы. — Тигр на вершине хребта. — Лишаи и мхи. — Гольцы. — Поиски. —
Лед подземный. — Истоки
реки Сандагоу. — Пятнистые олени
31-го числа морозы заметно усилились, по
реке плыл
лед. Несмотря на это, удэгейцы решили везти нас на лодке, сколько это будет возможно.
Она стала поперек
реки, и ее повлекло по течению вместе со
льдом.
Для нас трудность плавания увеличилась еще тем, что по
реке плыл
лед и фарватер ее был стеснен заберегами.
Ночью был туманный мороз. Откровенно говоря, я был бы очень рад, если бы к утру разразилась непогода. По крайней мере мы отдохнули бы и выспались как следует, но едва взошло солнце, как туман сразу рассеялся. Прибрежные кусты и деревья около проток заиндевели и сделались похожими на кораллы. На гладком
льду иней осел розетками. Лучи солнца играли в них, и от этого казалось, будто по
реке рассыпаны бриллианты.
За ночь
река Кулумбе замерзла настолько, что явилась возможность идти по
льду. Это очень облегчило наше путешествие. Сильным ветром снег с
реки смело.
Лед крепчал с каждым днем. Тем не менее на
реке было много еще проталин. От них подымался густой туман.
Мы потеряли несколько часов за
льдом, который шел по
реке, прерывая все сношения с другим берегом. Жандарм торопился; вдруг станционный смотритель в Покрове объявляет, что лошадей нет. Жандарм показывает, что в подорожной сказано: давать из курьерских, если нет почтовых. Смотритель отзывается, что лошади взяты под товарища министра внутренних дел. Как разумеется, жандарм стал спорить, шуметь; смотритель побежал доставать обывательских лошадей. Жандарм отправился с ним.
Беги, крещеный человек! уста ее —
лед, постель — холодная вода; она защекочет тебя и утащит в
реку.
Наступила уже вторая половина апреля, а
реки все еще не прошли. Наступавшая ростепель была задержана холодным северным ветром. Галактиону казалось, что
лед никогда не пройдет, и он с немым отчаянием глядел в окно на скованную
реку.
Сначала большие стаи нырков пролетают, не опускаясь, да и некуда им опускаться; вслед за ними появляются нырки парами везде, где
река или материк в пруде очистились от
льда, а на больших
реках — по полыньям; потом до лета нырки продолжают держаться по
рекам и прудам, парами и в одиночку.
Ежедневно шатаясь около пруда и бродя вдоль
реки, которая у нас очень рано очищалась от
льда, я всегда имел один ствол, заряженный гусиною дробью, и мне не один раз удавалось спустить на землю пролетного гостя.
Я шел на лыжах (в Оренбургской губернии) по берегу
реки Бугуруслана, который уже давно очистился от
льда, ибо и в жестокую зимнюю стужу мало замерзал.
Переполнилась ими
река, подняла в пруду
лед, вышла из берегов и разлилась по низменным местам: наступила водополь, или водополье.
Река обещала замерзнуть непрочно: на
льду под снегом должны были образоваться проталины.
Река Каменка покрывалась
льдом раньше бойкой Березайки.
Таисья выбежала провожать ее за ворота в одном сарафане и стояла все время, пока сани спускались к
реке, объехали караванную контору и по
льду мелькнули черною точкой на ту сторону, где уползала в лес змеей лесная глухая дорожка.
— Что, мол, пожар, что ли?» В окно так-то смотрим, а он глядел, глядел на нас, да разом как крикнет: «Хозяин, говорит, Естифей Ефимыч потонули!» — «Как потонул? где?» — «К городничему, говорит, за
реку чего-то пошли, сказали, что коли Федосья Ивановна, — это я-то, — придет, чтоб его в чуланчике подождали, а тут, слышим, кричат на берегу: „Обломился, обломился, потонул!“ Побегли — ничего уж не видно, только дыра во
льду и водой сравнялась, а приступить нельзя, весь
лед иструх».
Была такая пора в Мереве.
Река Саванна поднялась, вспучилась, но
лед еще не трогался.
В самом деле, не ближе как через час Евсеич пришел сказать мне, что
лед на
реке ломается.
Одни морозы сковали поверхность
реки, и сквозь прозрачный
лед было видно, как бежит вода, как она завертывается кругами и как скачут иногда по ней белые пузыри [Редко бывает, чтоб большая
река становилась без снега.
По улицам «ледяные» мужики развозят с Москвы-реки по домам, на санях, правильно вырубленные плиты
льда полуаршинной толщины. Еще холодно, но откуда-то издалека-издалека в воздухе порою попахивает Масленицей.
— Ого-го! — ревут победители, стоя на берегу
реки, а снизу, со
льда, несётся...
Наступила ранняя и в то же время роскошная весна; взломала и пронесла свои
льды и разлила свои воды, верст на семь в ширину,
река Белая! Весь разлив виден был как на ладонке, из окон домика Голубиной Слободки; расцвел плодовитый сад у Багровых, и запах черемух и яблонь напоил воздух благовонием; сад сделался гостиной хозяев, и благодатное тепло еще более укрепило силы Софьи Николавны.
Эта жизнь — точно
лед над живыми волнами
реки: он крепок, он блестит, но в нем много грязи… много постыдного… нехорошего…
Когда я читаю честные, смелые книги, мне кажется — восходит горячее солнце правды…
лед тает, обнажая грязь внутри себя, и волны
реки скоро сломают его, раздробят, унесут куда-то…
Обыкновенно он исчезал из лагерей. Зимой это был самый аккуратный служака, но чуть
лед на Волге прошел — заскучает, ходит из угла в угол, мучится, а как перешли в лагерь, — он недалеко от Полупленной рощи, над самой
рекой, — Орлова нет как нет. Дня через три-четыре явится веселый, отсидит, и опять за службу. Последняя его отлучка была в прошлом году, в июне. Отсидел он две недели в подземном карцере и прямо из-под ареста вышел на стрельбу. Там мы разговорились.
Рыба на крючки попадается ночью; их начинают ставить осенью, когда сделается холодно и пойдут морозы; эту ловлю продолжают во всю зиму на таких
реках, которые не мерзнут или покрываются тонким
льдом.
Большая часть
рек начинаются холодными, как
лед, ключами; протекая на открытом воздухе, прогреваясь солнечными лучами, увеличиваясь разными притоками — они постепенно теплеют.
Обыкновенно готовят пеструшку снулую и не нахвалятся ее вкусом; но гастроном, желающий вполне оценить достоинство форели, должен отведать ухи, сваренной из форели, только что пойманной, на берегу
реки или из привезенной в бочке со
льдом.
Итак, из всего мною сказанного следует заключить, что есть какие-нибудь другие условия, при содействии которых дохнет рыба под
льдом, но что независимо от этих причин рыба отдыхает, если будет увеличено сообщение воды с атмосферическим воздухом, и что содержание больших прорубей, ежедневно вычищаемых не только на прудах, не имеющих течения, и озерах, но даже на прудах проточных и даже на тихих омутистых
реках, покрывающихся сплошным
льдом, — для сохранения здоровья рыбы весьма полезно.
Вот хошь бы теперь: по временам давно бы пора пахарю радоваться на озими, нам — невод забрасывать; а на поле все еще снег пластом лежит,
река льдом покрыта, — возразил Глеб, обращаясь к шерстобиту, который сидел с зажмуренными глазами и, казалось, погружен был в глубокую думу.
Вода и льдины ходили уже поверх кустов ивняка, покрывающих дальний плоский берег; там кое-где показывались еще ветлы: верхняя часть дуплистых стволов и приподнятые кверху голые сучья принимали издали вид черных безобразных голов, у которых от страха стали дыбом волосы; огромные глыбы
льда, уносившие иногда на поверхности своей целый участок зимней дороги, стремились с быстротою щепки, брошенной в поток; доски, стоги сена, зимовавшие на
реке и которых не успели перевезти на берег, бревна, столетние деревья, оторванные от почвы и приподнятые льдинами так, что наружу выглядывали только косматые корни, появлялись беспрестанно между икрами [Льдинами.
— Знамое дело, какие теперь дороги! И то еще удивлению подобно, как до сих пор
река стоит; в другие годы в это время она давно в берегах… Я полагаю, дюжи были морозы — лед-то добре закрепили; оттого долее она и держит. А все, по-настоящему, пора бы расступиться! Вишь, какое тепло: мокрая рука не стынет на ветре! Вот вороны и жаворонки недели три как уж прилетели! — говорил Глеб, околачивая молотком железное острие багра.
На озерах рубит он «окна» (проруби), чтоб рыба не мерла от «придухи»; на
реках расчищает снег, высматривает спящую, прижавшуюся ко
льду щуку, «глушит» ее обухом, взламывает
лед и тащит свою добычу.
Глеб был в самом деле страшен в эту минуту: серые сухие кудри его ходили на макушке, как будто их раздувал ветер; зрачки его сверкали в налитых кровью белках; ноздри и побелевшие губы судорожно вздрагивали; высокий лоб и щеки старика были покрыты бледно-зелеными полосами; грудь его колыхалась из-под рубашки, как взволнованная
река, разбивающая вешний
лед.
На этот раз, впрочем, было из чего суетиться. Вчуже забирал страх при виде живых людей, которые, можно сказать, на ниточке висели от смерти: местами вода, успевшая уже затопить во время дня половину
реки, доходила им до колен; местами приводилось им обходить проруби или перескакивать через широкие трещины, поминутно преграждавшие путь. Дороги нечего было искать: ее вовсе не было видно; следовало идти на авось: где
лед держит пока ногу, туда и ступай.